Имя этого украинского спортсмена занесено в Книгу рекордов Гиннесса. 412 матчей в составе сборной СССР - поистине феноменальное достижение выдающегося ватерполиста, участника четырех (!) Олимпиад, обладателя двух золотых и одной серебряной олимпийских наград, чемпиона Европы и мира. Кроме того, Алексей Баркалов вошел в десятку лучших атлетов Украины за последние 100 лет.
Закончив выступать, Баркалов стал незаурядным тренером, воспитал плеяду чемпионов Европы, призеров мировых первенств. Среди них был и сын Алексея - Дмитрий, которого несколько лет назад не стало.
На стене, в просторной гостиной, где мы беседуем, большой портрет Баркалова-младшего. Алексей подолгу задерживается на нем взглядом, в котором затаилась непреходящая скорбь.
Помню, когда они стояли рядом - оба рослые, мощные, поразительно похожие внешне, - их можно было принять за братьев. Не только внешность унаследовал Дима от своего звездного отца, но и его способности, стойкость лидера и даже манеру игры.
"КТО-ТО ИЗ СОПЕРНИКОВ ВРЕЗАЛ МНЕ НОГОЙ В УХО И РАЗОРВАЛ БАРАБАННУЮ ПЕРЕПОНКУ"
...В спорт Алешу привело не мальчишеское тщеславие. Как и многие его сверстники, родившиеся в первые послевоенные годы, он не отличался здоровьем. По совету отца записался в секцию плавания. Тренер Николай Васильевич Шумаров сразу обратил внимание на шестиклассника с характером. Прошло менее трех лет, и Алеша Баркалов стал одним из лучших учеников, без пяти минут мастером. И тут произошло то, чего Шумаров никак не мог предвидеть... Чтобы скрасить монотонность тренировок, он разрешал ребятам завершать каждое занятие игрой в воде с мячом, устраивал блиц-турниры. Со временем стал замечать — всегда побеждает та команда, за которую выступает Баркалов. Не ускользнуло от тренера и то, что Алеша теряет интерес к плаванию. Оба они, втайне друг от друга, решали один и тот же вопрос: как быть дальше? Алеша понимал, какую обиду нанесет Шумарову своим уходом. Но тот опередил его: "Вижу, Алексей, к чему тебя тянет. Жаль с тобой расставаться, но неволить не стану. Даже помогу". Он тут же позвонил наставнику ватерполистов Смагоринскому: "Давид Зиновьевич, возьми этого хлопца. Не пожалеешь". Далеко не каждый тренер на такое способен.
Год спустя Баркалов уже играл в юношеской сборной Харькова, еще через год — в молодежной команде СССР. В первом же крупном турнире — Кубке Дружбы — забросил 28 мячей и получил приз самого результативного игрока. Это открыло ему дверь в национальную сборную страны, в которой он стал бессменным лидером. На долгих 15 лет. В ней сменилось несколько поколений ватерполистов, а он все еще был в строю.
Вот что интересно. В сборной СССР было 11 игроков. 10 из них — москвичи, и только один Баркалов — "чужак". А теперь представьте, каким незаурядным мастерством должен был обладать ватерполист из провинции, каковой Москва считала Украину, чтобы его пригласили в эту элитную команду, да еще доверили капитанскую повязку! Только один раз национальная сборная вошла в воду без своего лидера — и проиграла. Произошло это на VI Спартакиаде народов СССР, когда ватерполисты России — 10 олимпийских чемпионов — встретились в финале со сборной Украины, в которой был лишь один классный игрок — Алексей Баркалов. То была стопроцентная сенсация — впервые спартакиадный турнир выиграла периферийная команда!
В московской прессе появились разгромные публикации. Одна из них была озаглавлена: "Баркалов в одиночку обыграл всю сборную СССР!". Мол, играл с вывихнутым пальцем, но был неудержим. Ему вручили приз лучшего бомбардира.
— И как же отнеслись к неожиданному поражению твои партнеры по сборной?
— Переживали, конечно, но зла не держали. Просто лишний раз убедились, чего я стою. А вообще, грех жаловаться — в команде со мной считались.
— Еще бы! Ты ведь столько раз их выручил. А то, что совершил на Мюнхенской Олимпиаде, немецкие газеты дружно назвали подвигом.
— Я тогда очень быстро забил три мяча, был близок к тому, чтобы четвертый раз поразить ворота "югов", уже вышел с глазу на глаз с голкипером, как вдруг в момент броска почувствовал сильный удар в голову и отключился. Очнулся на бортике в окружении медиков, в глазах мутная пелена, по щеке кровь течет. Позже узнал, что кто-то из соперников ногой врезал мне в ухо и разорвал барабанную перепонку. Вода проникла вглубь, боль невыносимая. Слышу: "Немедленно в больницу!", но я уперся. Не имел права оставить ребят. Даже пытался улыбаться. И мы выиграли.
На другое утро предстояла встреча с хозяевами Олимпиады. Я понимал, как нужен команде, но тренер сборной Анатолий Самойлович Блюменталь и слышать об этом не хотел. Все же я настоял на своем. Мне туго перебинтовали ухо, сверху натянули две резиновые шапочки. После двух периодов мы проигрываем — 0:2. Надо переломить ход игры, а боль в голове не утихает, свистков судьи не слышу. Но нужен гол! Метров с 12 поражаю ворота — 1:2, Акимов сравнивает счет, Древаль выводит нас вперед, а я под занавес забиваю четвертый мяч...
— Водное поло, по статистике, один из самых травматичных видов спорта...
-...и, мягко говоря, особой эстетикой не отличается. Основная борьба идет под водой. Тебя бьют кулаками, ногами, а страшней всего — удар локтем. Почти у всех игроков выбиты зубы. А самое неприятное то, что тебя хватают за что попало, сдирают плавки, хотя их двое, а вместо резинок — парашютные стропы. Все могут оторвать! Ручищи у всех мощные. Хорошо, что зритель не видит наших художеств.
— Неужели и ты был подводным хулиганом?
— Еще каким! Меня боялись.
Он подошел к серванту и, отодвинув стекло, достал с полки два ордена Красного Знамени.
— Это отцовские... О войне не понаслышке знаю. Во время бомбежки, в 43-м, погибла моя сестра. Недолго и мать потом прожила. Отец один растил меня. Не женился.
Когда я узнал, что он неизлечимо болен, забросил и учебу, и тренировки, часами простаивал под окнами больничной палаты. А тут как раз завершающий этап предолимпийской подготовки сборной Союза. Отец знал, что его дни сочтены, но настоял, чтобы я возобновил тренировки и даже поехал на турнир в Италию. На другое утро после моего возвращения его не стало... А знаешь, умирая, он мне жизнь спас...
— Что произошло?
— Мы выиграли турнир шести сильнейших команд мира и поздно вечером возвратились в Москву. Откуда на следующий день я должен был лететь в Киев — мне уже взяли билет. Но, позвонив домой, узнал, что отцу стало совсем худо, и едва ли он дотянет до утра. Примчался в Шереметьево, но, увы, опоздал на последний рейс. Беру такси и еду во Внуково. Слава Богу, успел. Спустя два часа я был уже в больничной палате, но через три минуты отец скончался на моих руках. А назавтра стало известно, что Ан-10А, выполнявший утренний рейс, разбился. Все 109 человек, среди которых мог быть и я, погибли.
Кажется, Бог приставил ко мне персонального ангела-хранителя. Я трижды мог погибнуть в авиакатастрофах... Было еще два случая. Перед мировым чемпионатом команда летела на сбор в Горький. И вдруг у нашего самолета отказали оба двигателя, он стал быстро терять высоту. Началась паника. Но я убежден: в любой, даже в самой безвыходной ситуации мужчина обязан сохранить хотя бы внешнее спокойствие, с достоинством встретить неизбежность. К сожалению, не все наши ребята совладали с нервами — один метался по салону, другой истерично кричал, кто-то даже рыдал.
— Неужели ты был спокоен?
— В душе, конечно, черт знает что творилось. Но, честное слово, я вел себя, как и подобает капитану сборной, мужику, наконец.
Пилотам удалось чуть ли не у самой земли завести один двигатель и прямо в поле посадить машину... А в 75-м году, когда летели из Сингапура в Новую Зеландию, вспыхнул двигатель. К счастью, самолет еще не успел набрать высоту и удалиться от аэродрома, а там оперативно сработали наземные службы и пожарные.
"ЗА ДВЕ НЕДЕЛИ ДО ИГР В МОНРЕАЛЕ МЕДИКИ ПЕРЕМУДРИЛИ С ХИМИЕЙ И "ПОСАДИЛИ" ВСЮ КОМАНДУ"
— Говорили, во время полетов ты нередко прикладывался к бутылке...
— Это правда. Дело в том, что мне четыре раза травмировали одно и то же ухо, и как только самолет отрывался от земли и набирал высоту, голова просто раскалывалась от боли. Лекарства не помогали. А пол-литра засадишь — как рукой снимет. Кайф!.. Если честно, я был таким здоровяком, что перед любым матчем пару-тройку стаканов пропущу — и ни в одном глазу. Сражаюсь, как лев! Для меня это был своего рода допинг.
— Хочешь сказать, что вы не принимали запрещенных препаратов? Но разве не из-за них сборная СССР на Играх в Монреале неожиданно скатилась аж на седьмое место?
 1980 год, I место на Кубке СССР (Баркалов стоит слева) |
— Мы не хотели, но нас пичкали!.. Два предолимпийских года нам не было равных. Тем же, что и в Мюнхене, составом, без напряга выиграли мировой чемпионат, затем — Кубок мира. Но за две недели до Монреальской Олимпиады я узнал, что нас опять хотят накачать химией. Пришел к Павлову, союзному министру спорта, и буквально взмолился: "Не губите, Сергей Павлович, команду!". Но тот и слушать не хотел. А наши "гениальные" медики рады стараться — перемудрили с дозировкой и "посадили" всю команду.
Мы даже голландцам уступили, которых всегда на 8-10 мячей обыгрывали. А к пику формы подошли... на другой день, но поезд ушел. Когда вернулись в Москву, выгнали главного тренера, его помощника, врача, массажиста и девять игроков! Оставили только меня и Кабанова. Я был в шоке и решил уйти. Но Людмила, жена, сказала: "Ты не должен уходить. Это дезертирство". Я остался и не пожалел — коллекцию наград пополнил золотом ХХ Олимпиады.
— Людмила Хазиева была известной пловчихой.
— Пятикратная чемпионка СССР, рекордсменка Союза, призер чемпионата Европы.
— Где вы познакомились?
— Мы оба харьковчане. В одном бассейне тренировались...
— Я так понял, что режима ты особо не придерживался?
— Аскетом я не был.
— Вино, женщины?
— Почему бы и нет? Но знал меру, а главное, умел разом оборвать расслабуху.
— Известно, что советские люди, которым удавалось на короткое время оказаться по ту сторону железного занавеса, первым делом устремлялись в дешевые магазины и, конечно же, в злачные места — хотя бы стриптиз посмотреть...
— Мы тоже не были исключением. Как уж там за нами ни приглядывали, а кое-что повидали... Однажды в Гамбурге всей командой отправились на улицу красных фонарей. Заходим в одно из заведений, навстречу полуобнаженные пышногрудые девицы. Приглашают в номера, а мы им объясняем, что, дескать, не по тому делу, а просто на экскурсию. Когда они поняли, что мы не клиенты, указали нам на дверь. Причем грубо. Какие-то мужики появились, машут руками. Такая наглость нас, 11 молодых здоровенных лбов, умеющих сворачивать челюсти не только в воде, естественно, возмутила. И началось! В двери и окна полетели все, кто под руку попадался: служители, посетители, даже подоспевшие стражи порядка... Нас ожидали крупные неприятности, но руководству делегации каким-то образом удалось замять инцидент.
— Я знаю, что ты был заядлым театралом...
— Чуть ли не ночевал в Русской драме. Ни одного спектакля не пропускал. Со всеми актерами был на короткой ноге. Особенно с покойным Костей Степанковым, Адой Роговцевой. Семьями дружим... Вот говорят, что настоящих друзей не может быть много. А у меня их уйма. Тех, кто не подведет... Йося Сабо, Муня, Троха, Конек, Фома, Решко, Онищенко, Рудаков... Да все динамовские ветераны. С Лобановским были очень добрые отношения. С фехтовальщиками.
А с Гришей Криссом не разлей вода. Он у меня талисманом был — во время матчей сажал его "на фарт" на скамью запасных. А у нас обычай был — после крупной победы бросать в воду тренеров, обслугу. В одежде, разумеется. Гришу я до поры до времени щадил. Тем более что у него водобоязнь. Но в Мюнхене, когда мы стали чемпионами Олимпиады, и Крисса решил макнуть. Да так его от души швырнул, что он, сделав сальто, на несколько метров от бортика упорхнул. Летит и кричит: "Лешка, я же плавать не умею!". Пришлось спасать.
— Тебя называли "забойщиком". Сколько голов на твоем счету?
— Тысячи. Только за сборную СССР провел больше 400 игр и в каждой забивал по восемь-девять мячей. А еще в матчах за харьковское и киевское "Динамо", за сборную Украины...
— Водное поло и сейчас монополия европейцев?
— Фаворитами всегда были югославы и венгры. Когда я пришел в сборную, мы им сильно уступали в ударной технике и владении мячом. Блюменталь поставил задачу — догнать и перегнать их. Мы ее за два года выполнили. Ну а характером, силой духа и раньше всех превосходили. В общем, из учеников превратились в учителей — "юги" и венгры не скрывали, что изучают наш опыт... Но мы были последними из могикан. Вот уже 23 года российские ватерполисты не могут выиграть ни "Европу", ни "мир", а тем более Олимпиаду.
— А что же наши, украинские, ватерполисты?
— О чем ты говоришь? (он даже привстал от волнения). У нас, по существу, нет водного поло. Сильные были команды мастеров "Динамо" в Киеве, Харькове, Львове, но их ликвидировали, бассейны закрыли или разрушили. Перестали готовить ватерпольных тренеров в Национальном спортуниверситете. До абсурда доходит — я числюсь тренером молодежки, а ее практически нет... Душа болит!
— И ты "эмигрировал" в Югославию?
— Меня пригласил в Воеводино бывший игрок югославской сборной Живо. Ныне он президент "Нефтегазпрома". Мы с ним не раз друг против друга рубились. Ватерпольный клуб, который он содержит, был аутсайдером чемпионата страны. Живо заключил со мной контракт на пять лет. И с Димой тоже — он был уже игроком с мировым именем. Я прихватил с собой еще одного моего ученика — Сережу Галушко. И уже два года спустя наша команда с 28 места поднялась на пятое. Живо не знал, как нас отблагодарить. Но когда там разразилась война, мы вынуждены были срочно покинуть страну. Он щедро с нами расплатился. Собственно, на эти деньги Дима и организовал свой бизнес.
 Дмитрий и Алексей Баркаловы в Израиле у Стены Плача |
— Со спортом он расстался?
— С большим — да, но дня не мог прожить без мощной зарядки, плавания. Он был в отличной форме, его бы с радостью любая команда взяла. Бандитские пули настигли Диму в тот момент, когда он, выйдя после тренировки из спортзала, укладывал сумку в багажник своей машины. Три выстрела в спину, один — в висок.
Алексей произнес это, не сводя глаз с портрета сына. Надолго умолк. Потом, тяжко вздохнув, сказал:
— Нам с Людой так хотелось дождаться внуков! Не суждено.
— Почему Дима не женился?
— Можешь не поверить, но он следовал установке, которую дал ему... Рафа. Да, да, легендарный Рафаил Моисеевич Фельдштейн. Все 10 лет, что я тренировал ватерпольную команду "Динамо", он был в ней администратором. Блестящим! Его весь Союз знал!
Когда мы приезжали в Москву, Рафу неизменно встречали и провожали друзья — Бобров, Стрельцов, Яшин. Причем все трое — в модных тогда квадратных кепках букле... Дима был очень к нему привязан, а Рафа опекал его как сына. Он внушал Диме, что жениться нужно как можно позже, иначе погубишь и здоровье, и карьеру: "Я надел ярмо в 36 лет, а ты должен хотя бы на год позже". И Дима ему верил... Мне, мужику, пережить гибель сына невероятно трудно. А каково матери?
— Кстати, где она сейчас?
— На службе. Люда — главврач Голосеевского центра здоровья... Да вот уже идет.
ЛЮДМИЛА БАРКАЛОВА: "НАША ЖИЗНЬ РАСКОЛОТА НА ДВЕ ЧАСТИ — ДО И ПОСЛЕ ГИБЕЛИ СЫНА"
Людмила Баркалова: — Я родом из знаменитой харьковской школы плавания Александра Емельяновича и Нины Васильевны Кожух. Попала во второй набор. А Нина — тогда еще Яготинцева — в первый. Была сильной пловчихой, но обстоятельства помешали ей в полной мере реализовать себя. Зато стала выдающимся тренером.
— Во многом благодаря спортсменке Яне Клочковой...
— Кусок глины становится произведением искусства только в руках талантливого скульптора. То же и в спорте. Какими бы способностями ты ни обладал, а без одаренного тренера так и останешься, грубо говоря, бесформенным куском глины. Я считаю, им обоим — и Кожух, и Клочковой — в одинаковой мере повезло, что встретились... Скажу о себе. Когда я впервые, в 11 лет, пришла к Кожуху, то даже держаться на воде не умела. Навозился со мной. Он мне, по сути, отцом стал — папа умер, когда я еще в детсад ходила. Хотя в бассейне Кожух был до жестокости требовательным. Это ведь он первым в СССР применил методику больших тренировочных нагрузок... Ей-богу, не хвастаю, но Емельяныч и сейчас считает меня своей любимой ученицей.
— А самой-самой была, вероятно, Нина, на которой он женился?
— Ну, то была совсем другая любовь. Меня же он ценил за безотказность.
— В каком смысле?
— Не в том, не в том (смеется). Со мной ему легко работалось. Скажет: "Плыви 10 раз по 100 метров", — пожалуйста! "20 по 100" — с удовольствием! Я не боялась перегрузок, новшеств. Турнир "Комсомолки" выиграла брассом, чемпионат Украины — кролем, Спартакиаду народов СССР — "комплексом" на 200— и 400-метровках...
— А первый крупный турнир помните?
— Никогда не забуду! В 13 лет Кожух повез меня на всесоюзное первенство "Динамо". Не детское, а взрослое — правилами разрешалось. Поднялась на стартовую тумбочку, но судья к себе подозвал: "В таком виде нельзя. Иди, девочка, купальник надень". А дело в том, что я вышла на старт в трусах — купальник у нас был один на всех, да и тот огромный, протертый до дыр. Влезла в него — и насмешила публику. От стыда позже всех прыгнула в воду, подсолила ее своими слезами и, конечно же, чуть ли не последней финишировала.
— Представляю ваше отчаяние!
— Это еще что! На чемпионате Украины в Харькове Кожух поставил передо мной задачу — выполнить норматив мастера спорта на 400-метровке вольным стилем. Но возникла сложность: почти сразу же после финиша, пропустив лишь один заплыв, мне предстояло стартовать на 400-метровке "комплексом". То есть почти без передышки. Кожух понимал, как это трудно, искал выход. И наконец придумал: "Когда проплываешь первую 400-метровку, не вылезай из воды. Я незаметно передам тебе лезвие, а ты чиркнешь им по разделительной линии — пенопластовые кружочки мгновенно расплывутся по всему бассейну, и покуда их снова соберут, пройдет не менее 20 минут. Вот и отдохнешь".
Легко сказать! Это же явное хулиганство. А вдруг кто-то увидит? Я провела тревожную ночь. Но, странное дело, выиграла чемпионат с рекордом Украины. Кожух был так доволен, что, поздравив с успехом, пошутил: "Акция "бритва" отменяется"... Много лет держала это в секрете и только недавно, когда все ученики Александра Емельяновича съехались в Харьков, чтобы поздравить его с 70-летием, рассказала им о нашем заговоре. Смеху было!
"ТРЕНЕР БУКВАЛЬНО ОТГОНЯЛ ОТ НАС МОЛОДЫХ ЛЮДЕЙ"
— Я слышал, что Кожух запрещал своим ученицам встречаться с молодыми людьми.
— Это правда. Даже когда мы повзрослели, он буквально отгонял их от нас.
— Но ведь спортшкола — не гарем...
— Вот мы тайком и бегали к ребятам.
— Вы тоже?
— До Алексея я просто боялась на кого-то глянуть.
— Но кто-то же оказывал вам знаки внимания?
— Ухажеров хватало. Я, как говорили, была симпатичной, неплохо сложена, а мой рост — 158 см — льстил любому мужчине... Помню, одноклассник несколько раз проводил меня из школы домой. Его отец, тренер, однажды в шутку сказал Кожуху: "А мы с тобой, Емельяныч, родичами скоро станем".
На другой день Кожух мне такое устроил! А на одном из сборов, ранним утром, я увидела его необычайно встревоженным. "Представляешь, Людмила, проснулся сегодня среди ночи в холодном поту, — чуть ли не заикаясь, произнес он. — Приснилось мне, будто ты замуж вышла. Ужас!".
— Но как же он примирился с вашим замужеством?
— Со страшным скрипом! Просто понял, что этот "ужас" неизбежен. Мы долго прятались. Да и что это были за свидания? Леня меня с тренировки проводит, четверть часа постоим — и гудбай. Я от усталости с ног валюсь, а утром снова на занятия. Он, конечно, держался пободрее, но, жалея меня, отпускал.
— Без объятий и поцелуев?
— Теперь уже могу признаться: его чрезмерная сдержанность порой меня даже злила. Хорошо, если парень ведет себя скромно, но всему есть мера. Потом уже поняла, что Леня не робок, а целомудрен. Маме моей, когда мы встречались, он очень нравился. "Поверь, дочка, более надежного мужа ты не встретишь". Да и Кожух, когда поближе Леню узнал, одобрил мой выбор.
— Почему вы называете его Леней, а не Лешей?
— Так называл его отец. Потом уже и друзья, партнеры по команде... Вы клички его знаете? Кацап и Великий. Ну, первая — потому что россиянин. А вторая — потому что действительно был великим спортсменом. Специалисты — у нас и за рубежом — считали его гениальным. Бог ему многое дал. Леня великолепно играл в хоккей, волейбол, а особенно в футбол. Убеждена: в любой из этих игр он преуспел бы не меньше, чем в ватерполо. Не помню, чтобы кто-то обыграл его в шахматы, шашки, нарды, на бильярде. А за карточный стол с ним лучше не садиться. Неистово азартен!
— Вас держит в ежовых рукавицах?
— Зачем такие крайности? Разумный муж умеет чередовать кнут и пряник.
— А вам что чаще достается?
— Леня не из тех приторно-слащавых мужчин, которые поминутно клянутся в вечной любви, а стоит лишь отвернуться, как тут же прыгают в гречку. Сюсюканье, нежничанье не в его натуре. Не на словах, а на деле доказывает свою любовь. Настоящий мужик!
 С женой Людмилой |
— Словом, вы друг друга нашли?
— Можно ли в этом сомневаться после 35 лет совместной жизни?
— А если бы какой-то "доброжелатель" сообщил, что Алексей вам изменяет?
— Не поверила бы!.. (Смеется).
— Неужели он ни на кого не заглядывается?
— Ну почему же? Но не тайком, а открыто. С удовольствием смотрит конкурсы красоты, нередко с первого взгляда определяет победительницу. Иногда шучу: "Если ты выбрал меня, то у тебя хороший вкус". Я знаю, например, что Валентина Толкунова ему очень нравится.
— А если бы вдруг судьба их свела и Толкунова ответила ему взаимностью?
— Леня бы и в этом случае устоял — он стопроцентно надежен. Это вам все скажут. Доверял ему и тренер сборной Союза. Блюменталь запретил всем игрокам брать с собой на предсезонный сбор своих жен. И только для Лени сделал исключение — я всегда с ним ездила. Причем Блюменталь не дозировал нашего общения. Он знал: Леня ничего лишнего себе не позволит.
— А вы?
— Я тем более. Была медиком, понимала, как себя вести, что полезно, а что вредно для Лени. Нагрузки у него были сумасшедшие.
— Спортивные семьи, а тем более звездные, редко бывают прочными. Оба с характером — коса на камень.
— Зачем тупить косу и крошить камень? Я — женщина, я и уступаю. С Леней бывает нелегко. Он максималист, полутонов не признает: только черное и белое. Прямой, искренний, того же и от других требует. Ложь для него — смертный грех.
— По дому помогает?
— Ни к чему не притрагивается. Только недавно научился включать стиральную машину. Не знает, где рынок, магазин. Но это не его вина, а моя. Леня был выдающимся спортсменом, и я считала своим долгом избавить его от житейских забот. И в результате стала для него нянькой... Нет, я не жалуюсь. Даже приятно сознавать, что так ему нужна... А потеряв сына, мы еще теснее прижались друг к другу. Ничего нет страшнее, чем пережить своих детей. 5 ноября 2001 года раскололо нашу жизнь на две части: до и после гибели сына. Леня был к нему очень привязан! У них было много общего — интересы, взгляды, вкусы.
После возвращения из Югославии их пригласили в голландский клуб: Леню — тренером, Диму — игроком. Отец отказался, а сын поехал, но вскоре затосковал и вернулся... Уж лучше бы там остался. Но кто знал, что его здесь ждет? В югославской команде он был лидером.
Дима мог еще играть и играть. Здоровье и возраст позволяли. Леня закончил выступать в 35 лет, а Диме и 32-х не было. Наш сын не заслужил такой участи. Как и отец, он был честен, не способен на подлость... Это наша вечная боль.
Григорий КАНЕВСКИЙ
"Бульвар"